Давно не новость, что существует иппотерапия — метод психофизического воздействия, заключающийся в передаче двигательных импульсов лошади телу человека. Или дельфинотерапия — почти то же самое, что и с лошадьми. Но про метод психологической реабилитации с помощью скейтбординга мы узнали совсем недавно. 

Все началось с Джоэла Пиппуса и его проекта Push To Heal. Он был создан, чтобы наглядно показать обществу, как скейт может помочь детям с особыми потребностями. Джоэл также работает в Центре детских травм, где придерживаются метода нейропоследовательной модели доктора Брюса Перри. И если бы мы попытались перевести ее на язык скейтбординга, то сказали бы: «Не вариант делать бэксайд тейл по хаббе, пока не научишься делать олли».  
 

Именно Джоэл заметил связь между скейтбордингом и моделью доктора Перри, и, познакомив своих пациентов со скейтом, он в режиме реального времени увидел, как тот может повлиять на детей. Согласно его исследованиям, многие аспекты катания могут помочь успокоиться — звук колес по бетонному покрытию, попытки повторить трюки и даже подшучивания в скейт-парке. А это действительно важно в условиях терапии, стабильность и спокойствие позволяют добиться максимального прогресса в решении проблем, построении отношений и исцелении от травм. 
Он научно объясняет, что к скейтбордингу можно обращаться, чтобы пережить травму и чувствовать себя хорошо. То, что многие из нас неосознанно доказывали в течение долгого времени.

Когда скейтбординг стал частью твоей работы?
Во-первых, я всегда был увлечен работой с молодежью и занимался этим время от времени с тех пор, как закончил среднюю школу. Но в Hull я попал случайно. Моя жена во время врачебной практики познакомилась с парнем, который работал там с детьми с очень высокими потребностями. Она сразу подумала, что я заинтересуюсь этой темой, поделилась со мной контактами и я подал заявку в центр. И вот я одиннадцать лет в Hull Services. Это некоммерческая организация, помогающая детям и семьям, оказавшимся в непростых ситуациях — страдающим от эмоциональных и поведенческих проблем, трудностей в обучении, психических заболеваний, задержки развития, жестокого обращения, бедности и насилия в семье.
В нем также есть классный кампус, где дети живут и заодно проходят терапевтические программы. На его территории находился старый хоккейный каток и однажды кто-то из коллег сказал: «Видел, вместо катка строят скейт-парк?». Я сначала не поверил: «Уверен? Люди обычно не тратят деньги на скейтбординг. Особенно такие некоммерческие организации». А потом целенаправленно заехал в тот район и увидел, что там уже стоит новенький скейт-парк.
 

Так ваша компания построила скейт-парк вместо катка для хоккея? 
Да, его назвали Matt Banister Memorial Skatepark в честь молодого парня, который трагически ушел из жизни из-за передозировки. Он катался, скейтбординг был его любимым «здоровым» занятием. Родители мальчика были тесно связаны с Hull, трудились в совете управляющих, и именно они решили построить этот невероятный парк в нашем кампусе. Честно говоря, я сразу подумал, что парк будет очень полезен для детей… но спустя время (немного эгоистично, конечно) я осознал, что теперь у меня в руках ключи от частного скейт-парка. (Улыбается.)
Я сразу же заметил сходство между временем, проведенным в скейт-парке, и прогрессом программы, которого подопечные добиваются в процессе терапии. Дети, которые были своего рода противниками, не ладили друг с другом в центре, смогли подружиться и даже выстроить прочные отношения в парке. Подобные вещи настолько очевидно бросались в глаза, что я задумался о их причинах. Стал общаться с другими специалистами из кампуса и в конце концов оказался в чьем-то офисе.
 

Тогда ты и узнал о модели доктора Перри? 
Я переписывался с коллегой, когда подметил коннект между враждующими детьми в парке и она ответила мне: «Ну все это похоже потому, что катание на доске действительно идеально вписывается в ту нейробиологическую систему, которую мы используем». Hull Services придерживается модели, разработанной доктором Брюсом Перри — чувствительной к развитию детей и нейробиологически обоснованной. Перри — психиатр и нейробиолог, он посвятил себя работе в области психического здоровья и нейронауки, которые могут поддержать детей и семьи, переживших серьезную травму. Структура, разработанная доктором, оказала огромное влияние на работу с травмированными молодыми людьми и молодыми людьми с высокими потребностями во всем мире.
Его система разбита на несколько областей мозга и скейтбординг, оказывается, затрагивает их все: первая — ствол мозга, который отвечает за сенсорную интеграцию (катание на скейте включает в себя много сенсорных стимулов — от вибрации ног до щелчка тейла или звука при скольжении по грани); вторая — это промежуточный мозг, он отвечает за саморегуляцию (у скейтбординга как раз шаблонный и из раза в раз повторяющийся характер действия); третья область — лимбическая система, связанная с привязанностью к социальным связям (скейт дает нашим детям возможность стать частью социальной активности и инклюзивного сообщества); четвертая и последняя область мозга, исследованная в модели — это неокортекс, «умная» часть мозга, отвечающая за исполнительное функционирование и развитие навыков (скейтбординг и изучение трюков в особенности — процессы повторяющиеся, это цикличное развитие навыков и обучения трюкам, которые к тому же можно комбинировать между собой). Все это означает, что скейтбординг обладает способностью исцелять мозг от прошлых травм и, как следствие, буквально менять жизнь.
Когда мы с коллегой только подметили эти сходства, то сразу подумали, что, возможно, только что поняли что-то очень важное. Мы узнали, что скейтбординг тоже нужно задействовать в терапии. 

Поэтому вы сняли фильм о своих находках? 
Да, это и послужило толчком к съемкам и публикации первого фильма. Мы изучили и разобрали всю информацию, у нас была некоторая экспертиза в этом ключе. А затем мы упаковали ее так, чтобы она была понятна и полезна для социальных скейт-проектов, которые есть практически повсюду. 
Мы задумали его еще и для того, чтобы помочь всем, кто хочет заниматься скейтбордингом с детьми (в частности, с детьми, которые пережили травму или иным образом маргинализированы) начать внедрять программу занятий. Мы надеялись, что доктор Эмили Ванг (исполнительный менеджер по продвижению и интеграции практики в Hull Services) понятно все объяснит и что благодаря ей концепция нейропоследовательной модели понравится другим профессионалам. Понимание научных основ нашей программы полезно и райдерам, хотелось бы, чтобы после просмотра ролика и углубления в тему они захотели стать сотрудниками подобных организаций, получили бы мотивацию взяться за подобный проект. 
Этот фильм также поддерживает новую альтернативу лечения для всех, кто работает с детьми с особыми потребностями. Это инструмент пропаганды общих преимуществ скейтбординга для отдельных людей и общества. Наконец, я надеюсь, фильм заполнит пробелы любых организаций, использующих скейтбординг в терапевтических целях, чтобы они могли ясно понять почему он так эффективен. 

Есть что-то, чему ты научился, обучая их? 
Они повлияли на меня очень сильно. Думаю, одна из вещей, которую я понял — не все, что ты видишь или слышишь можно воспринимать за чистую монету. С этими детьми происходит много разного в процессе развития, часто о себе дают знать симптомы случившейся травмы. Они пытаются удовлетворить свои потребности с помощью имеющихся у них инструментов, и хотя все может сложиться так или иначе, мы предпринимаем действительно честные попытки снабдить их тем, чем нужно. Возможно, иногда эти дети выглядят немного агрессивно, они говорят, что сами себя не контролируют, им нужен кто-то, кто поможет урегулировать эти сложные эмоции. 
Способы, которыми мы пользуемся, разработал доктор Перри. Они называются: присутствие, настрой, внимание и отзывчивость. То есть, мы не ждем возможности высказаться, не отвлекаемся, мы присутствуем в данный момент, стараясь быть внимательными к тому, что нам на самом деле нужно, что скрывается за поведением или тем, что произносит ребенок. Мы максимально настроены и внимательны, всегда наблюдаем и сравниваем фактическую потребность детей с личными предположениями о ней. 
 

А какую пользу при взаимодействии с подопечными приносит скейт? 
Сначала я поясню что когда я говорю о взаимодействии, я не подразумеваю что-то напряженное или пугающее. Мы не сидим лицом к лицу, когда беседуем, не стараемся установить зрительный контакт. Мы можем просто стоять бок-о бок, наблюдать за тем, как кто-то катается в парке или разговаривать во время попыток сделать трюк на одной фигуре. Так что мы находимся в одной среде, на одной локации и ненавязчиво взаимодействуем.
Если мы, например, катаемся и останавливаемся поболтать в промежутке между трюком, но диалог кажется ребенку навязчивым или напряженным — он всегда может отъехать в сторону. Это про свободу выбора и действий. Если следующий в очереди на попытку он, то у него как минимум есть способ комфортно завершить разговор, таким, знаешь, социально приемлемым методом. В обычной жизни, сидя в одном кабинете или еще где-нибудь люди не встают просто так и не уходят посреди разговора, это как бы неправильно. В скейт-парке у них есть такая возможность, там все заняты делом, все передвигаются. 
Мне кажется, это дает детям много контроля. Предоставление такой возможности в дальнейшем позитивно сказывается на доверии между вами. К тому же, я уже отмечал, что враждующие дети с непониманием часто сближаются в скейт-парке, объединенные одним занятием и интересом. 

Иллюстрация из комикса Nike SB x Why So Sad? Созданного при поддержке доктора Брюса Перри,  Push To Heal и других медицинских организаций. Он приглашает людей к диалогу о травмах, психическом здоровье, самоубийствах и о том, почему скейтбординг и связь с сообществом могут быть терапевтическими

Говоря о взаимодействии в скейтпарке, хочется уточнить один момент. Может ли как-то позитивно сказаться на отношениях между детьми та этика, которая прививается при занятии скейтбордингом? Ну, например, негласное правило не мешать другому, не задевать никого. 
Да, скейт-этикет — это очень интересная тема. Мне нравится, что в скейтбординг так или иначе встроены социальные навыки. И они как бы немного меняются, подстраиваются под эту культуру. Например, если вы не будете уступать друг другу и соблюдать определенную очередь — вы просто столкнетесь. Так же и в жизни. А очередь — это следствие чего? Верно, диалога. Вы вряд ли встанете в нее, если сначала не пообщаетесь с другими ожидающими.
То же самое с эмпатией друг к другу. В скейтпарке она только развивается. Ведь независимо от того, знаете вы человека или нет, вы, скорее всего, точно отреагируете, если он сильно упадет и ударится. Ваше лицо буквально меняется, и вы произносите: «ох!». А это уже эмпатическая реакция.    
 

То есть, когда ты слышишь овации и радость или «ох!» в скейтпарке — это хороший знак? 
Абсолютно точно. 
 

Преодоление страха — это большая и важная часть скейтбординга. Приводит ли преодоление страха перед падением к тому же самому за пределами парка?
Для многих подопечных, с которыми мы работаем, мир — это намного более страшное место, чем для остальных «обычных» людей. Потому что в их жизни случались сложные, опасные ситуации, приводящие к боли. Доктор Перри сказал бы, что это один из контекстов стресса, паттерн стресса. Люди, испытывающие экстремальный, длительный и неконтролируемый стресс, проявляют повышенную чувствительность к нему и в целом общую уязвимость. А предсказуемый, умеренный и контролируемый стресс, наоборот, приводит к более высокой толерантности или сопротивляемости. 
Например, когда мы проводим обучение в парке, мы всегда говорим: «Слушайте, кататься на скейтборде тяжело, а еще вы можете упасть и это точно будет неприятно». Это предсказуемая составляющая скейтбординга. При этом мы не предлагаем делать что-то сверх, что-то, что выходит далеко за рамки катания, подходящего под определенные навыки ребенка. Это умеренная доза стресса и контролируемый компонент. 
На самом деле мы сосредоточены на дозировании стресса подопечных. Того стресса, который помогает им быть более стойкими и гибкими. Как в жизни, так и в скейтбординге. Мы не поддерживаем тот уровень стресса, который они часто испытывали до попадания в центр. Эта модель привела бы их к еще большей уязвимости. Сами понимаете. 
В итоге — в нашей реальности слово «стресс» несет негативный контекст. Сегодня это своего рода плохое слово и деструктивные эмоции. Но никакие изменения или рост не происходят без стресса. Вот как все работает.

Выходит, ты обнаружил, что скейтбординг — это идеальный вариант, чтобы получать здоровый стресс, который к тому же легко преодолеть? 
Да, извини, возвращаюсь к скейтбордингу. (Смеется.) 
Я хотел рассказать на примере. Мы с одним моим подопечным как-то раз вместе пытались сделать трюк. Он сделал, наверное, 40 или 50 попыток. В конце концов он приземлил его и был так взвинчен. Уже после, когда мы делились впечатлениями, я спросил его: «Какова вероятность того, что ты захочешь переключиться на какой-то другой вид активности, после 49 неудачных попыток перед успешным трюком?». Он ответил: «Крайне низкая». Потому что он испытал себя, скейтеры хорошо знакомы с этим ощущением. И если мы немного углубимся в эту ситуацию, то поймем, что он получил условно 50 доз стресса, который помог ему стать более стойким. Независимо от того, сделал он то, что хотел или нет, он получил тот тип стресса, который благотворно повлиял на его систему реагирования. 
Так что да, я думаю, что скейтбординг про постоянные дозы того, что делает людей только сильнее физически и ментально.
 

Ты видел своих студентов на доске уже после прохождения программ? 
Да. Некоторые дети залипают на скейте гораздо сильнее, чем остальные. 
Я бы очень хотел, чтобы ребята, которые покидают нас и возвращаются домой, могли заниматься скейтбордингом в качестве отдушины. Ведь параллельно с удовольствием и физической активностью он еще и регулирует их эмоции. 
Я искренне верю, что скейтбординг в обществе, в сфере образования, в учреждениях охраны психического здоровья или где бы то ни было может дать очень многое. И одна из его прелестей в том, что его можно легко внедрить во все эти сферы.

Если бы ты смог пригласить на помощь любого райдера, кто бы это был? 
Это непросто, но… Рэя Барби. Он легенда и мой скейт-герой, такой позитивный и счастливый. Эти качества решают при работе с нашими детьми. 
 

Спустя столько лет помощи детям скейтбордингом, ты все еще находишь в нем пользу лично для себя? 
Ну, конечно. У меня четверо детей и я активно работаю. Я уж точно могу отметить пользу в том, что скейтбординг — часть моей работы. В те дни, когда я катаюсь чуть больше (например, с друзьями или детьми) сверх рабочих занятий в парке, я чувствую себя намного более бодрым и даже отдохнувшим, чем в мои обычные будние без особой активности.
Еще это помогает мне набраться энергии, чтобы более творчески подходить к работе, которую мы делаем. Он стимулирует мое воображение, с ним я лучше ориентируюсь в происходящем в рамках проекта или других способах вовлечения детей, у которых возникают проблемы. Глобально, я чувствую себя более спокойно и расслаблено, когда катаюсь. 
Скейтбординг стал чем-то вроде неотъемлемой части моей жизни, поэтому, когда я катаю чаще, независимо от результата, независимо от того, где, я просто чувствую себя лучше.

Источники: Jenkemmag.com, Nikesb.com, Skateistan
Интервьюер: Бэн Коминс, Ben Komins
Фото предоставлены Джоэлом Пиппусом, Joel Pippus и Push to Heal